Неточные совпадения
Оказалось, что у Егора была
семья, три мальчика и дочь швея, которую он хотел отдать замуж за приказчика в шорной лавке.
Весной Елена повезла мужа за границу, а через
семь недель Самгин получил от нее телеграмму: «Антон скончался, хороню здесь». Через несколько дней она приехала, покрасив волосы на голове еще более ярко, это совершенно не совпадало с необычным для нее простеньким темным платьем, и Самгин подумал, что именно это раздражало ее. Но
оказалось, что французское общество страхования жизни не уплатило ей деньги по полису Прозорова на ее имя.
Один из этих купцов
оказался католиком и был обложен пошлиною в восемьдесят тысяч испанских пиастров; но дело кончилось, кажется, на шести или
семи тысячах.
На этом и кончились матримониальные поползновения Конона. Но
семья наша не успела еще собраться в Москву, как в девичьей случилось происшествие, которое всех заставило смотреть на «олуха» совсем другими глазами. Катюшка
оказалась с прибылью, и когда об этом произведено было исследование, то выяснилось, что соучастником в Катюшкином прегрешении был… Конон!
Обещали разных хозяйственных предметов на 1000 рублей и по 4 головы разного скота на каждую
семью, но когда отправляли переселенцев на «Манджуре» из Николаевска, то не было ни жерновов, ни рабочих волов, лошадям не нашлось места на судне, и сохи
оказались без сошников.
Из всей толпы выискалось человек семь-восемь посетителей, которые и вошли, стараясь сделать это как можно развязнее; но более охотников не
оказалось, и вскоре, в толпе же, стали осуждать выскочек.
В
семь часов новый управляющий уже был в заводской конторе. Служащих, конечно, налицо не
оказалось, и он немедленно потребовал бухгалтера, с которым без дальних разговоров и приступил к делам.
Много лежит на нем обязанностей: прежде всего нужно, конечно, определить крайний minimum, чтобы прокормить себя и
семью; потом — подумать об уплате денежных сборов и отыскать средства для выполнений этой обузы; наконец, ежели
окажутся лишки, то помечтать и о так называемой"полной чаше".
Выглянет солнышко — деревня оживет. Священник со всею
семьей спешит возить снопы, складывать их в скирды и начинает молотить. И все-таки
оказывается, что дожди свое дело сделали; и зерно вышло легкое, и меньше его. На целых двадцать пять процентов урожай вышел меньше против прошлогоднего.
А в результате
оказывалось чистой прибыли все-таки триста рублей. Хорошо, что еще помещение, в котором он ютился с
семьей, не попало в двойную бухгалтерию, а то быть бы убытку рублей в семьсот — восемьсот.
Ведь ни я, ни Вилков, ни Торцов не выходили с оружием в руках, чтобы создать земство, — и вдруг
оказывается, что теперь-то именно и выступила вперед общественная опасность!"Словом сказать, Краснов махнул рукой, посвятил остальное время петербургского пребывания на общественные удовольствия, на истребление бакалеи, на покупку нарядов для
семьи и, нагруженный целым ворохом всякой всячины, возвратился восвояси.
Значит, из всего этого выходит, что в хозяйстве у вас, на первых порах
окажется недочет, а
семья между тем, очень вероятно, будет увеличиваться с каждым годом — и вот вам наперед ваше будущее в Петербурге: вы напишете, может быть, еще несколько повестей и поймете, наконец, что все писать никаких человеческих сил не хватит, а деньги между тем все будут нужней и нужней.
Оказалось, что портреты снимает удивительно: рисунок правильный, освещение эффектное, характерные черты лица схвачены с неподражаемой меткостью, но ни конца, ни отделки, особенно в аксессуарах, никакой; и это бы еще ничего, но хуже всего, что, рисуя с вас портрет, он делался каким-то тираном вашим: сеансы продолжал часов по
семи, и — горе вам, если вы вздумаете встать и выйти: бросит кисть, убежит и ни за какие деньги не станет продолжать работы.
Что до дам и девиц, то давешние расчеты Петра Степановича (теперь уже очевидно коварные)
оказались в высшей степени неправильными: съехалось чрезвычайно мало; на четырех мужчин вряд ли приходилась одна дама, да и какие дамы! «Какие-то» жены полковых обер-офицеров, разная почтамтская и чиновничья мелюзга, три лекарши с дочерьми, две-три помещицы из бедненьких,
семь дочерей и одна племянница того секретаря, о котором я как-то упоминал выше, купчихи, — того ли ожидала Юлия Михайловна?
— Нет-с, это не от
семьи зависит, а человеком выходит! — воскликнул Аггей Никитич. — У нас, например, некоторые ротные командиры тоже порядочно плутовали, но я, видит бог, копейкой казенной никогда не воспользовался… А тут вдруг каким хапалом
оказался!.. Просто, я вам говорю, на всю мою жизнь осрамлен!.. Как я там ни уверял всех, что это глупая выдумка почтальонов, однако все очень хорошо понимают, что те бы выдумать не смели!
Около
семи часов дом начинал вновь пробуждаться. Слышались приготовления к предстоящему чаю, а наконец раздавался и голос Порфирия Владимирыча. Дядя и племянница садились у чайного стола, разменивались замечаниями о проходящем дне, но так как содержание этого дня было скудное, то и разговор
оказывался скудный же. Напившись чаю и выполнив обряд родственного целования на сон грядущий, Иудушка окончательно заползал в свою нору, а Аннинька отправлялась в комнату к Евпраксеюшке и играла с ней в мельники.
Я всячески исхитрялся читать, старуха несколько раз уничтожала книги, и вдруг я
оказался в долгу у лавочника на огромную сумму в сорок
семь копеек! Он требовал денег и грозил, что станет отбирать у меня за долг хозяйские, когда я приду в лавку за покупками.
Но
оказалось, что выход его
семьи, который, он думал, легко устроить, был труднее, чем он думал.
Оставив Биче в покое, комиссар занялся револьвером, который лежал на полу, когда мы вошли. В нем было
семь гнезд, их пули
оказались на месте.
«Господи! что, — думаю, — за несчастье: еще какой такой Филимон угрожает моей робкой родине?» Но
оказывается, что этот новый злополучный Филимон этого нового, столь прекрасного и либерального времени есть разыскиваемый в зародыше Русский дух, или, на бонтонном языке современного бонтона, «дурная болезнь» нашего времени, для запугивания которого ее соединяют в одну
семью со всеми
семью язвами Египта.
Леман утверждает, что 1497 года в Хейльброке поймана была в одном озере щука девятнадцати футов (
семи аршин с лишком), и по надписи на медном кольце, на ней бывшем,
оказалось, что в озеро сие посажена она была цесарем Фридерихом II в 1230 году; следственно, в сей воде жила она двести шестьдесят
семь лет.
Сам Пищалкин рассказал, зевая, что знал в Малороссии бабу, в которой при смерти
оказалось двадцать
семь пудов с фунтами, и помещака, который за завтраком съедал трех гусей и осетра...
Неудержимо потянула меня степь-матушка. Уехали мы со скорым поездом на другое утро — не простился ни с кем и всю Москву забыл. Да до Москвы ли! За Воронежем степь с каждым часом все изумруднее… Дон засинел… А там первый раз в жизни издалека синь море увидал. Зимовник
оказался благоустроенным.
Семья Бокова приняла меня прекрасно… Опять я в табунах — только уж не табунщиком, а гостем. Живу — не нарадуюсь!
Во всех
семи напечатанных статьях моих
оказалось четыре тысячи строк, за которые я получил, считая по пятиалтынному за строку, шестьсот рублей серебрецом-с! Да ежели еще"Вестник Пенкоснимательства"рублей по двести за лист отвалит (в обеих статьях будет не менее десяти листов) — ан сколько денег-то у меня будет?
Конечно, ничего, как и
оказалось потом: через неделю же после того я стала слышать, что он всюду с этой госпожой ездит в коляске, что она является то в одном дорогом платье, то в другом… один молодой человек
семь шляпок мне у ней насчитал, так что в этом даже отношении я не могла соперничать с ней, потому что муж мне все говорил, что у него денег нет, и какие-то гроши выдавал мне на туалет; наконец, терпение мое истощилось… я говорю ему, что так нельзя, что пусть оставит меня совершенно; но он и тут было: «Зачем, для чего это?» Однако я такой ему сделала ад из жизни, что он не выдержал и сам уехал от меня.
Время до
семи часов показалось ему очень долго; он беспрестанно глядел на часы и, наконец, не дождавшись, отправился в шесть с половиною. В расчете его было не застать Масурова дома, но, сверх ожидания, Михайло Николаич
оказался налицо. Увидев Бахтиарова, он искренне обрадовался.
Вся
семья Прокопа была налицо. Надежда Лаврентьевна дала мне ручку поцеловать, Наташенька — в губки похристосовалась, один Гаврюша бутузом сидел в углу, держал в обеих руках по яйцу и пробовал, которое из них крепче. Гостем
оказался какой-то генерал, до такой степени унылый, что мне с первого взгляда показалось, что у него болит живот. Прокоп отрекомендовал нас друг другу.
Еще стихи возбуждали зависть, потому что мы во дворе никогда не играли — только им проходили — потому что вдруг у андреевских детей (
семьи, снимавшей флигель)
окажется скарлатина?
«Она» — конечно, пуля. У солдатика действительно в развернутой шинели
оказалось семь причудливо расположенных дыр.
Едва она успела это произнести, как у дверей передней громко затрещал звонок. Тина уже бежала туда стремглав, навстречу целой толпе детишек, улыбающихся, румяных с мороза, запушенных снегом и внесших за собою запах зимнего воздуха, крепкий и здоровый, как запах свежих яблоков.
Оказалось, что две большие
семьи — Лыковых и Масловских — столкнулись случайно, одновременно подъехав к воротам. Передняя сразу наполнилась говором, смехом, топотом ног и звонкими поцелуями.
При виде этой многочисленной, мирно и молчаливо сидящей за чайным столом
семьи я здесь
оказался столь же бестолковым со стороны моего зрения, как за минуту перед сим был бестолков на слух: у Льва Яковлевича я не мог разобрать, что такое он гнусит, а тут никак не мог произвести самого поверхностного полового отличия.
В мире объективации, в мире социальной обыденности неизбежной
оказывается организация пола в социальном институте
семьи, формы которой, конечно, не вечны, могут очень меняться и очень зависят от экономического строя общества.
Я его не встречал очень давно и раз обедал с ним, уже в 90-х годах, у издателя"Нивы"Маркса, когда тот пригласил на обед своих сотрудников — исключительно романистов (в их числе Григоровича), и нас
оказалось семь человек.
Михаил Мемнонов, по прозвищу Бушуев, сделался и для меня и для моих товарищей как бы членом нашей студенческой
семьи. Ему самому было бы горько покидать нас. Отцу моему он никогда не служил, в деревне ему было делать нечего. В житейском обиходе мы его считали"мужем совета"; а в дороге он тем паче
окажется опытнее и практичнее всех нас.
И вдруг — результат совершенно неожиданный:
оказалось, за эти семь-восемь часов работы на свежую, неутомленную голову я делал ничуть не меньше, чем раньше в четырнадцать-шестнадцать часов!
Лекция длилась с полчаса. Потом отец Василий, прервав чтение, живо заинтересовался своей маленькой аудиторией. Он расспрашивал каждого из нас о
семье, о частной жизни. Чем-то теплым, родственным и товарищеским повеяло от него. Услышав, что моя соседка справа, Ольга, была вместе со мною в институте, он захотел узнать, как нас там учили по Закону Божьему. Покойного отца Александры Орловой, известного литератора, он,
оказывается, знал раньше. Знал и родителей Денисова в Казани.
Слово за словом полились ответы. Боб Денисов
оказался сыном оперного певца. Коршунов происходил из писательской
семьи, где собирались художники и артисты, подметившие дарование в мальчике. Федя Крылов, самый юный, промямлил, что в театре весело, а в университете скучно, и что ему все равно, где учиться теперь. Немчик Рудольф поднялся со своего места и, чуть хмуря брови над детски-ясными, застенчивыми глазами, произнес чуть слышно...
— Как же у тебя
оказывается только
семь?
Попечителем этого училища был знаменитый суконщик Цуриков, который не пожалел средств на его сооружение, и у Ивана Павловича
оказалась вдруг просторная, хорошо обставленная квартира, рассчитанная не на одинокого холостого юношу-учителя, а прямо на целую
семью.
Семья может быть и полигамической, если полигамия
окажется лучшей формой социального приспособления: полигамическая
семья была бы менее лицемерной и лживой, чем моногамическая.
Поиски ключа отняли немало времени, а потому когда Николай Леопольдович дошел до указанного лакеем гостиницы бульварчика и посмотрел на часы, то
оказалось, что было без четверти
семь.
Все лезли распоряжаться и дело, как ребенок у
семи нянек, по русской пословице,
оказалось без глазу.
Пусть бы он вспомнил все, с самого начала: и детство свое, и
семью, и женщину любимую, и как он шел и боялся, и сколько было у него разных мыслей и чувств — и как все это прервалось смертным ужасом… а
оказывается, все это и есть «ничтожная потеря».
Оказывается, что кормятся крестьяне не
семьями, а что нуждающиеся
семьи выставляют своих кандидатов — почти исключительно старух и детей.